Укусил вражеский пес — заработал три миллиона. Так шутят бойцы, получившие крупную сумму за легкие ранения, по которым с ноября 2024 года установлена выплата в 100 тысяч рублей (прежде выплата в 3 млн полагалась по всем ранениям без исключения — прим. «РГ»). Как меняются настроения среди военнослужащих, оказавшихся на больничных койках?
Какова динамика поступления раненых в госпитали? Почему врачи порой не вынимают из пациентов осколки? Чтобы ответить на ряд волнующих вопросов, автор этих строк отправился в одно из медучреждений Министерства обороны «первой линии» — в Военно-морской клинический госпиталь Черноморского флота (г. Севастополь). "Солдатское радио" — явление в целом положительное… "Откровенно говоря, после изменения законодательства был период, когда среди легких раненых появились недовольные, — вспоминает командир медицинского взвода мотострелкового батальона 58 армии офицер с позывным Курсант. — Ждали ведь по 3 миллиона, а получили по 100 тысяч… С течением времени все стало на свои места. Несправедливо, когда за легкое повреждение мягких тканей получали ту же сумму, что и лишившиеся конечности". Теперь в соответствии с 855-м постановлением правительства раненый военнослужащий сразу получает 100 тысяч рублей, затем проходит лечение в медучреждении, где военно-врачебная комиссия (ВВК) определяет тяжесть увечья. Ранение легкое — дополнительно выплачивается 900 тысяч рублей, если тяжелое — в общей сложности 3 миллиона. Когда травма привела к инвалидности, военнослужащему назначается выплата в 4 миллиона рублей. Несмотря на понятные, прозрачные правила, некоторые из солдат почему-то решают, что есть «указание сверху» «не давать деньги». "Солдатское радио", в общем, явление интересное и в целом положительное, но иногда ошибается. Так что врачам приходится разъяснять, в каких случаях положена выплата в 100 тысяч, а не миллион, но люди иногда все равно обращаются в прокуратуру, полагая, что их права ущемлены, считая ошибочной классификацию полученной ими травмы из-за негласной установки военным врачам «экономить бюджет». "Да никто не экономит на пациентах! — утверждает Курсант. — Эта сфера предельно регламентирована. Каждый диагноз прописан в документах. Знаю не понаслышке, сам во всем детально разобрался, потому что сейчас, увы, я не командир медицинского взвода, а в первую очередь пациент госпиталя". 8 января 2025 года Курсант, 23-летний москвич Умед Ахмедов, близ города Копани Запорожской области спасал раненого товарища. Сначала все шло очень хорошо, турникетами остановил кровь, сделал укол промедола, оставалось преодолеть около 100 метров до опорника. «Тут вдруг рядом разорвалась „полька“, осколком оторвало мне ногу, — вспоминает Умед. — Пришлось уже себе накладывать жгут на бедро… Ну и продолжать тащить раненого в укрытие. Здоровой ногой отталкивался и тянул его за собой. В воздухе звенели „птицы“, так что надеялись только на себя». Оказавшись в относительной безопасности, часа через два Курсант поставил турникет себе на икру, ослабил жгут на бедре, согнул-разогнул колено, разгоняя кровь, чтобы не было некроза. Через семь часов, когда с помощью РЭБа и антидроновых ружей вражеские «птички» удалось подавить, эвакогруппа этапами эвакуации доставила раненых в госпиталь «первой линии» — в Севастополь. Будет помогать братьям, таким же, как он С тех пор минуло пять месяцев. Три недели назад по госконтракту Курсанта обеспечили двумя видами протезов. Повседневный позволяет ездить за рулем (коробка передач «автомат» — прим. «РГ»), бегать, заниматься боксом, участвовать в соревнованиях по армейскому рукопашному бою. А есть еще купальный протез для пляжа, который полностью копирует ногу. Сегодня кавалер медалей «За отвагу», «Участнику специальной военной операции» Умед Ахмедов знает на своем опыте: в случае увечий самое главное — бороться с самим собой, с унынием — тогда можно вернуться практически к той же активности, что была раньше, а в ряде случаев и большего достичь. Умед теперь решил, что станет врачом-реабилитологом, будет помогать вернуться к полноценной жизни военнослужащим, таким же, как он сам. "Теоретические знания, боевой опыт и практические навыки уже сделали Ахмедова неплохим специалистом в этой области, — комментирует начальник филиала № 1 Военно-морского клинического госпиталя Черноморского флота подполковник медицинской службы Валерий Гаспарян. — Он уже прекрасно знает, что, когда приходится подолгу сидеть, протез лучше отстегнуть, вытащить из него культю, чтобы нога отдыхала, что развивать координацию надо постепенно. Протезы у наших пациентов с обратными клапанами, которые откачивают воздух, создают вакуум, давление на культю при этом распределяется равномерно, нет перегрузки на рубец, на опорную поверхность, как на старых протезах… По окончании восстановительного периода, завершения этапов протезирования лейтенант Ахмедов отправится обратно в воинскую часть для оформления в отпуск". "Угадайте, какой у меня ноги нет?" Оказалось, обеих По словам начальника филиала госпиталя, когда в начале спецоперации сотрудники начинали заниматься протезированием, отмечали иной раз пессимизм пациентов: мол, все, жизнь закончилась… Тогда стали работать активнее, убеждать, что многое зависит от настроя, подключили к работе психологов, ветеранов боевых действий, в том числе в Афганистане. Пришел как-то к ребятам «афганец» и спросил: «Угадайте, какой у меня ноги нет: правой или левой?» Кто-то сказал, что правой, кто-то — левой. «А ведь у меня обеих ног нет! И вы так сможете. Протезы, которыми вас обеспечивают, отличные, лучшие по Европе, из импортных комплектующих. А скоро и российские компании освоят производство в должном объеме», — продолжил ветеран. Перед выпиской пациенты сдают экзамен — движение по лестнице, ровной поверхности, дороге с неровным покрытием, подъем и спуск по наклонной. Сдал экзамен — покидаешь стационар. "Процесс протезирования не быстрый, — рассказывает заведующая хирургическим отделением Ольга Стёжка. — Сотрудничаем с протезным центром, где делают снимки, слепки, выливают сначала силиконовые, потом постоянные формы… Обеспечивает государство и бионическими протезами". Налицо тенденция к снижению потерь Начальник рентгеновского отделения майор медицинской службы Александр Бондаренко в медучреждении служит давно, в зону спецоперации в составе передовой медицинской группы выезжал несколько раз. Рассказывает, что в 2022 году в госпиталь поступало примерно на 40 процентов больше раненых, чем в 2025-м, налицо тенденция к снижению потерь. Связано это, считает Александр Игоревич, с тем, что стали лучше воевать, а также с общим улучшением, оптимизацией медицинского обеспечения Вооруженных сил. Если в начале СВО в госпитале было много первичных пациентов, то сейчас чаще поступают из медицинских рот, батальонов, отрядов на реабилитацию, прохождение ВВК — когда пациент требует длительного лечения. "Не все осколки сразу надо доставать" Характер ранений пациентов, по большей части минно-взрывных, выдвинул новые требования. Роль рентгеновской, компьютерно-томографической и ультразвуковой диагностик повысилась, и вместе с тем возникла потребность в интраоперационных (то есть применяемых во время операции — прим. «РГ») рентгеновских системах. В 2023 году в госпиталь поступила С-дуга — цифровой интраоперационный аппарат, который применяется во время хирургического вмешательства, подкатывается прямо к операционному столу. Уровень диагностики повысился, врачам стало легче работать, извлекать осколки. "К сожалению, противник все чаще использует боеприпасы с поражающими элементами из рентгенонегативных материалов, которые не видно при рентгеновском исследовании, — замечает начальник рентгеновского отделения, — тогда наши хирурги, как говорят, видят руками, по косвенным признакам, шестым чувством понимают, где осколок и как его лучше извлечь. Но если осколки мелкие, то нередко их поиск может нанести вред здоровью, потому их и оставляют. Когда пациенты все же просят извлечь, ощущая временный дискомфорт, предлагаю им представить, можно ли из кочана капусты одним разрезом достать осколок диаметром 5 мм? Сделать это невозможно. И приходит понимание, что повреждать ткань не стоит из-за этого…" Заведующая хирургическим отделением Ольга Стёжка поддерживает коллегу. До спецоперации она работала доктором-травматологом в больнице. Сталкивалась и с огнестрельными, минно-взрывными ранениями, полученными вследствие подрыва боеприпасов времен Великой Отечественной. Каждый раз было ясно, где повреждение, где надо сделать разрез, чтобы достать инородное тело. Но ранения, полученные в ходе СВО, по ее словам, — совсем другое дело! Осколки летят с огромной скоростью, ударяются в кости, и не всегда точно определишь, где они… Поэтому не все осколки сразу надо доставать. Бывает, что гораздо лучше для организма повременить с извлечением или не доставать их вовсе. Таких случаев в войну, 80-летие Победы в которой мы отпраздновали в мае, было превеликое множество.
Свежие комментарии